Известно, что первое впечатление от услышанного и увиденного позволяет уяснить главное. Новое послание , особенно в сочетании с предыдущим, воспринимается как целостный документ концептуально-властного значения. Прежде всего речь идет о заявлении России как самостоятельного государства (не самодостаточного!) во все более глобализируемом и глобализирующемся мире. Фактически - о некоем государстве как цивилизации.

Недоброжелатели Путина, полагаю, ожидали от него некой рефлексии на заявление вице-президента США Дика Чейни, прозвучавшее 4 мая в Вильнюсе. Однако никакой "нервической" рефлексии в выступлении президента России не усматривается. Напротив, речь главы страны есть отражение избранного им отнюдь не сегодня стратегического курса возрождения и укрепления государства.

Сегодняшняя Россия в своем суверенном целеустремлении опирается на "старинные ценности" отношения к семье и "любви к родному очагу". Россия жива. Она была до нас, она есть сегодня, и она будет. В этом смысле государственные ценности признаны традиционными, и роль государства - в обережении страны, в воспроизводстве ее народа и ее культуры, в их защите, то есть готовности к обороне. Были открыто обозначены важнейшие ошибки современного реформаторского периода. Они названы "политическими издержками", отразившимися как на демографической ситуации, так и на обороноспособности государства в целом.

Однако, констатируя продолжающуюся гонку вооружений и нарастание конфликтности в мире в целом, президент прямо говорит и о недопустимости повторения ошибок советского периода: речь прежде всего о попытке догнать и перегнать ведущие страны мира по количественным показателям вооруженности, которые и привели к экономическому поражению такой сверхдержавы, как СССР. И политика эта - не патерналистского свойства, как видится зачастую злопыхателям Владимира Путина, а иного. Какого? Полагаю, речь идет о впервые реально заявленной в постмонархической России концептуальной модели власти. Именно не квазимонархической (и потому все равно патерналистской советской модели), а некой новой, по существу - социобиологической, модели властных отношений. Модель эту можно обозначить просто и ясно: "сын за отца" в обережении матери-Родины.

Ключевыми же словами в послании видятся следующие - о создании некоего института государственно-попечительского свойства с образным названием "материнский капитал". Такого не было за всю историю России. Опора на ценности семьи реализуется через обеспечение государством чуть ли не культового отношения к женщине-матери. Это уже не гимн той, кто "коня на скаку остановит, в горящую избу войдет", и не "стирание различий" между мужчиной и женщиной в социуме. А какова же роль современного российского мужчины? По-видимому, в решении вопроса "как обустроить Россию". Это роль управителя, солдата, интеллектуала. Президентом прямо сказано: "Я знаю, как это сделать". Это имманентное требование самостоятельности России, но отнюдь не самодостаточности, не автаркии (автаркия - государство с замкнутым режимом хозяйственной деятельности). Россия создает собственные международные организации и активнейшим образом участвует на равных с другими правах в деятельности мирового сообщества. Особые надежды Владимир Путин возлагает в первую очередь на российско-белорусскую интеграцию, ЕвраАзЭС, Единое экономическое пространство (ЕЭП). Во вторую - на ЕС и США, Китай и Индию, страны азиатско-тихоокеанского региона, Латинскую Америку, Азию, Африку.

Примечателен порядок перечисления, возможно, отражающий некие приоритеты. А в целом - надежда на гармонизирующую роль в условиях глобализации такой организации, как ООН, требующей при этом адекватного реформирования. Президент прямо обозначает, каким должно быть наше место, место России в мире, - достойным.

Алексей Мусаков, политолог, автор книги "Перспективы путинской России"

Известно, что первое впечатление от услышанного и увиденного позволяет уяснить главное. Новое послание , особенно в сочетании с предыдущим, воспринимается как целостный документ концептуально-властного значения. Прежде всего речь идет о заявлении России как самостоятельного государства (не самодостаточного!) во все более глобализируемом и глобализирующемся мире. Фактически - о некоем государстве как цивилизации.

Недоброжелатели Путина, полагаю, ожидали от него некой рефлексии на заявление вице-президента США Дика Чейни, прозвучавшее 4 мая в Вильнюсе. Однако никакой "нервической" рефлексии в выступлении президента России не усматривается. Напротив, речь главы страны есть отражение избранного им отнюдь не сегодня стратегического курса возрождения и укрепления государства.

Сегодняшняя Россия в своем суверенном целеустремлении опирается на "старинные ценности" отношения к семье и "любви к родному очагу". Россия жива. Она была до нас, она есть сегодня, и она будет. В этом смысле государственные ценности признаны традиционными, и роль государства - в обережении страны, в воспроизводстве ее народа и ее культуры, в их защите, то есть готовности к обороне. Были открыто обозначены важнейшие ошибки современного реформаторского периода. Они названы "политическими издержками", отразившимися как на демографической ситуации, так и на обороноспособности государства в целом.

Однако, констатируя продолжающуюся гонку вооружений и нарастание конфликтности в мире в целом, президент прямо говорит и о недопустимости повторения ошибок советского периода: речь прежде всего о попытке догнать и перегнать ведущие страны мира по количественным показателям вооруженности, которые и привели к экономическому поражению такой сверхдержавы, как СССР. И политика эта - не патерналистского свойства, как видится зачастую злопыхателям Владимира Путина, а иного. Какого? Полагаю, речь идет о впервые реально заявленной в постмонархической России концептуальной модели власти. Именно не квазимонархической (и потому все равно патерналистской советской модели), а некой новой, по существу - социобиологической, модели властных отношений. Модель эту можно обозначить просто и ясно: "сын за отца" в обережении матери-Родины.

Ключевыми же словами в послании видятся следующие - о создании некоего института государственно-попечительского свойства с образным названием "материнский капитал". Такого не было за всю историю России. Опора на ценности семьи реализуется через обеспечение государством чуть ли не культового отношения к женщине-матери. Это уже не гимн той, кто "коня на скаку остановит, в горящую избу войдет", и не "стирание различий" между мужчиной и женщиной в социуме. А какова же роль современного российского мужчины? По-видимому, в решении вопроса "как обустроить Россию". Это роль управителя, солдата, интеллектуала. Президентом прямо сказано: "Я знаю, как это сделать". Это имманентное требование самостоятельности России, но отнюдь не самодостаточности, не автаркии (автаркия - государство с замкнутым режимом хозяйственной деятельности). Россия создает собственные международные организации и активнейшим образом участвует на равных с другими правах в деятельности мирового сообщества. Особые надежды Владимир Путин возлагает в первую очередь на российско-белорусскую интеграцию, ЕвраАзЭС, Единое экономическое пространство (ЕЭП). Во вторую - на ЕС и США, Китай и Индию, страны азиатско-тихоокеанского региона, Латинскую Америку, Азию, Африку.

Примечателен порядок перечисления, возможно, отражающий некие приоритеты. А в целом - надежда на гармонизирующую роль в условиях глобализации такой организации, как ООН, требующей при этом адекватного реформирования. Президент прямо обозначает, каким должно быть наше место, место России в мире, - достойным.

Алексей Мусаков, политолог, автор книги "Перспективы путинской России"